Несомненно, крупнейшим достижением советского ракетостроения стало создание первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) Р-7. На ее базе в дальнейшем создали множество ракет-носителей - основы нашей космонавтики как в прошлом, так и обозримом будущем, был обеспечен приоритет как в запуске первого спутника, так и в полете Гагарина.

Однако, несмотря на успешные испытания МБР, развертывание их оказалось практически невозможным. Точнее, для ракет построили боевые пусковые установки, но только в одном месте и в крайне ограниченном количестве. Боевая стартовая станция "Ангара" в районе Архангельска включала всего четыре пусковые установки, строительство станции "Волга" у Воркуты прервали на ранней стадии. Даже героических усилий военных строителей нехватило для массового возведения сооружений, сравнимых с египетскими пирамидами. Американские ровесники "семерки", их "Атласы" и "Титаны" были в два - три раза легче нашей МБР. Они не требовали циклопического объема земляных работ для создания старта и могли размещаться в защищенных шахтах.

Разумеется, непригодность Р-7 для массового развертывания постепенно осознавалась и коллективом ОКБ-1 во главе с С.П.Королевым. Однако предназначенную для доставки тяжелого и громоздкого первого отечественного термоядерного заряда огромную ракету пакетной схемы, слишком болезненно выношенную ее конструкторами как единственно возможное решение, было очень тяжело отбросить в сторону.

Первые проектные работы по теме Р-9 в январе 1958-го велись применительно к трехступенчатой ракете массой до 300 т в развитие "семерки", но с дальностью до 20000 км. В то время дальность Р-7 - 8000 км была ее "больной мозолью" - для поражения территории США стартовые позиции приходилось размещать только в крайне северных, глухих районах, что умножало муки строителей.

Советские ядерщики, как и ракетчики, работали самозабвенно и вскоре сумели без снижения мощности раза в два облегчить массу заряда. Это позволило снять проблему дальности на усовершенствованном варианте первой МБР - Р-7А, поступившем на вооружение всего на год позже исходной "семерки".

Однако уже в конце 1957-го произошло событие, заставившее Королева и его соратников выйти из заколдованного круга дальнейших вариаций на тему "семерки". Молодой коллектив днепропетровского ОКБ-586, успешно начавший летные испытания первой стратегической ракеты Р-12 средней дальности на долгохранимом топливе, в соответствии с декабрьским 1956-го постановлением правительства представил проект МБР Р-16 на аналогичном топливе.

Предназначенную для доставки относительного легкого термоядерного заряда Р-16 выполнили по обычной тандем-ной схеме. Ракета должна была быть вдвое легче "семерки", запускаться с простейшего стартового стола, несколько суток стоять в заправленном состоянии.

Наряду с уже освоенным на Р-12 окислителем на базе азотной кислоты на Р-16 использовалось новое горючее - несимметричный демитилгимдразин ("гептил"). Исключительно высокая токсичность этого компонента была в те годы известна, но не осознана до конца. Также на заре атомного века не учитывались губительные свойства радиации.

Главный конструктор ОКБ-586 -М.К.Янгель в начале 1950-х руководил НИИ-88 и входящим в него ОКБ-1, при этом отношения с тогда еще подчиненным ему Королевым явно не сложились. Специалисты НИИ-88 (ныне ЦНИИМАШ) поставили под сомнение реализуемость Р-16 и для рассмотрения ее эскизного проекта сформировали экспертную комиссию во главе с М.В.Келдышем.

К чести экспертов, они одобрили днепропетровский проект, отметив ряд его непринципиальных недостатков. Представителям ОКБ-1 оставалось только дополнить заключение комиссии "особым мнением", суть которого сводилась к тому, что новую ракету делать, конечно, надо, но только на жидком кислороде.

Входившие в состав комиссии военные резко отрицательно прореагировали на это "особое мнение", решительно поддержав проект ОКБ-586. Напряженность в отношениях глав ОКБ-1 и ОКБ-586 усилилась оттого, что на заседании комиссии 17 января 1958-го Янгель осмелился "в недопустимой форме критиковать С.П.Королева за курс на применение жидкого кислорода в ракетной технике".

Понимая то, что процесс создания новой МБР остановить невозможно, Королев решил его возглавить и совместно с авторитетными главными конструкторами двигателей, аппаратуры системы управления и стартового оборудования 14 апреля 1958-го направил руководителям промышленности и Вооруженных сил предложения по развитию кислородных ракет. Отметив энергетические преимущества кислорода, приводя сведения о его дешевизне в сравнении с азотной кислотой (в дальнейшем Королевым же и опровергнутые), о неограниченности сырья для производства кислорода, перспективам снижения потерь при его перевозке, Сергей Павлович указал на фактор в те годы, уравнивающий показатели готовности ракет на азотнокислотных окислителях и жидком кислороде.

Выход на режим бортовой аппаратуры систем управления конца 1950-х продолжался столь долго, что за это время, используя ряд технических новшеств, можно было успеть заправить ракету кислородом. При этом игнорировалось то, что в США уже создавалась бортовая аппаратура с времяготовностью менее минуты. В обращении главных конструкторов предлагалось в третьем квартале 1959-го выпустить эскизный проект кислородной МБР Р-9 со стартовым весом около 100 т, т.е. в полтора раза легче, чем Р-16. Ракету Р-9 предлагалось разработать и испытать в 1959-1961 годах.

Тем не менее, правительство августовским постановлением 1958-го утвердило разработку янгелевской Р-16 с началом летных испытаний летом 1961 -го. Но Королев не оставил надежду получить заказ министерства обороны. Рассчитывая на то, что его авторитет еще несоизмерим со значимостью днепропетровского главного конструктора, он при посещении Н.С.Хрущевым полигона Капустин Яр в сентябре 1958-го вновь обратился с предложениями по Р-9, а спустя три месяца направил Д.Ф.Устинову предложения о ее создании. При этом Р-9 на старте облегчили до 70-75 т.

В начале марта 1959-го ОКБ-1 предложило наряду с Р-9А (изделие 8К75) на кислородно-керосиновом топливе создать и Р-9В (8К76) на компонентах, аналогичных принятым на Р-12. ОКБ-1 соглашалось разработать эскизный проект Р-9В совместно с ОКБ-586, а затем полностью передать эту работу днепропетровской организации. Конечно, в случае принятия этого предложения обнулялась вся трехлетняя работа ОКБ-586 по Р-16. Кроме того, Королев предлагал переключить на разработку двигателей Р-9А занятое работой для Р-16 мощное ОКБ-486 В.П.Глушко, а для работ по ЖРД для Р-9В подключить КБ-2 А.М.Исаева.

Королеву удалось добиться одобрения этих предложений министерством обороны. В мае 1959-го правительство поручило ОКБ-1 разработку МБР Р-9А со стартовым весом 80т на дальность 12000-13000 км. Точность попадания при использовании комбинированной системы управления (СУ) достигала около 10 км, а с применением автономной СУ без радиокоррекции - около 15 км.

Руководство страны мудро отвергло предложения Королева по Р-9В, решив не дублировать достаточно далеко продвинутые работы по Р-16, тем более - не свертывать их. Напротив, в тот же день оно очередным постановлением ускорило работы по Р-16, установив более ранний срок начала ее летных испытаний -конец 1960-го.

Р-9А разрабатывала кооперация, сложившаяся еще в конце 1940-х. Система управления разрабатывалась в НИИ-885 во главе с Н.А.Пилюгиными и М.С.Рязанским, гироприборы - в НИИ-944 под руководством В.И.Кузнецова, наземное оборудование - в ГСКБ "Спецмаш", возглавляемом В.П.Барминым. Традиции нарушили тем, что с задействованием ОКБ-456 во главе с В.П.Глушко на ЖРДI ступени, на II ступени нашлось место для детища авиационного ОКБ-154 С.А. Косберга, только с 1957-го начавшего сотрудничество с ОКБ-1 по двигателям для космических носителей.

Еще на стадии подготовки постановления по Р-9А Глушко всячески уклонялся от привлечения его к созданию сложных в отработке кислородных ЖРД, предпочитая развивать избранное Янгелем азотнокислотное направление. Составленная из руководителей промышленности и министра обороны специальная комиссия по реализации указаний и предложений Хрущева посоветовала Королеву подключить к созданию двигателей для Р-9А КБ авиапрома.

В выпущенном в октябре 1959-го эскизном проекте наряду с основным вариантом Р-9А как модернизацию ракеты представили МБР Р-9М с установкой на I ступени ЖРД НК-9 известного своими авиационными ТВД ОКБ-276 Н.Д. Кузнецова, а на II ступени - более мощного двигателя Косберга, ранее начатого разработкой для космического носителя 8К78 ("Молния").

Королев все более разочаровывался в сотрудничестве с Глушко и в конце 1959-го обратился к Л.И.Брежневу и ЦК КПСС с предложением перевести разработку Р-9А под кузнецовский двигатель, выполненный по еще не отработанной, но очень перспективной "замкнутой схеме" с дожиганием генераторного газа после его выхода из турбонасосного агрегата в основной камере сгорания. Достигнутый выигрыш в удельном импульсе в 16 с позволил бы снизить стартовый вес Р-9А на 13 т или разместить более мощную головную часть.

Но тут, ранее равнодушный к суете вокруг "девятки", Глушко постарался убрать конкурентов. Созвав у себя в Химках совещание главных конструкторов, он развил бурную "подковерную" деятельность. В первые же дни следующего года руководство Госкомитета по оборонной технике "перекрыло кислород", а точнее - доступ на уникальную испытательную базу под Загорском для Кузнецова. В результате для "девятки" остался только ЖРД Глушко РД-111 (8Д716), который при практически тех же габаритах и весе, что и установленный на Р-7 РД-107 (8Д74) развивал в 1,7 раза большую тягу - 143,5т в наземных условиях.

Применение впервые в СССР четырех поворотных камер, способных отклоняться на угол до 8° в каждую сторону, позволило отказаться от рулевых двигателей. Единый для всех камер двигателя турбонасосный агрегат (ТНА) работал уже не на перекиси водорода, а на основных компонентах с избытком горючего. Получаемый "сладкий" газ после турбины частично шел на наддув бака горючего. Он же прогревал в теплообменнике часть жидкого кислорода, превращая его в газ для наддува бака окислителя. Часть горючего после ТНА поступала в качестве рабочего тела на рулевые машины и возвращалась в бак. Однако из-за "открытой" схемы удельный импульс увеличился в сравнении с двигателями "семерки" всего на 1%, достигнув 317с.

Созданный под руководством Косберга ЖРД второй ступени РО-9 (8Д715) был выполнен также по "открытой" схеме, но с неподвижными 4 камерами сгорания, питаемыми от единого ТНА. Генераторный газ использовался не только для наддува баков, но и для управления ракетой во всех каналах, истекая через специальные поворотные управляющие сопла. Двигатель развивал тягу 30,8 тс при удельном импульсе 330 с, достигнутым за счет применения "высотных" сопел большого расширения.

Выполненные без шпангоутно-стрин-герного подкрепляющего набора баки из обработанных химическим фрезерованием панелей алюминиево-магниевого сплава разделили приборными отсеками. Для придания ракете хорошо обтекаемой формы при малом удлинении второй ступени ее выполнили с нетрадиционным передним расположением меньшего по объему конического бака горючего, с подвесным сферическим баком окислителя. Впервые королевская фирма использовала сферический бак, вскоре ставший "идеей фикс" в конструкции злосчастного лунного носителя "Н-1".

Не вписывавшиеся в мидель ракеты части камер двигателя I ступени закапо-тировали коническими обтекателями, снаружи которых крепились пилоны с установленными на них (снимаемые при транспортировке) стабилизаторами. В дальнейшем, после уточнения динамических параметров изделия, консоли сочли излишними, но пилоны сохранились.

Баллистическая ракета Р-9А в экспозиции Центрального музея вооруженных сил РФ.

Как и на уже отработанных носителях 8К72 -лунных вариантах "семерок" - ступени Р-9А связывала ферменная рама, необходимая для свободного истечения продуктов сгорания ЖРД при "горячей" схеме разделения ступеней, обеспечивающей простой и надежный запуск двигателей второй ступени и исключающей участок ее неуправляемого движения.

Перед отделяемой фермой 1-й ступени имелся переходный отсек, в котором располагался двигатель 2-й ступени, закрепленный на нижнем днище бака окислителя посредством хвостового отсека в форме обратного конуса. Снаружи переходного отсека крепились 12 щитков, которые при разделении ступеней проворачивались навстречу набегающему потоку и фиксировались под углом 30°, образуя "лепестки" своего рода конической юбки. При этом центр давления смещался назад, обеспечивая управляемость второй ступени при сравнительно небольшой тяге поворотных сопел.

Через несколько секунд, после отработки возмущений, вызванных разделением ступеней, переходный отсек сбрасывался, скользя по направляющим штырям, при этом щитки как аэродинамический тормоз стягивали отсек назад. После раскрытия рычажных замков отсек делился на три панели, разбрасываемых поперечными пружинными толкателями.

Головная часть конической формы со сферическим притуплением большого радиуса крепилась на коническом переходнике посредством двух пирозамков. При переходе к новому двигателю Косбер-га выявилась возможность установки не только первоначально принятой 1100-килограммовой головной части, но и более мощной, весом 1700 кг, для которой использовался переходник в форме обратного конуса.

В своих воспоминаниях заместитель Королева Б.Е.Черток приводит для "легкой" головной части мощность заряда 1,65 Мт, для "тяжелой" - 2,ЗМт. Головная часть отделялась пневмотолкателем, использующим газы наддува бака горючего. Для повышения точности путем снижения ускорения и величины разбросов импульса последействия при реализации "главной" команды на выключение двигателя и отделение головной части, за несколько секунд до нее выдавалась "предварительная" команда. При этом отключались основные камеры двигателя, так что ракета летела на поворотных соплах, работавших на выхлопе ТНА и развивавших суммарную тягу 600 кгс.

В отличие от разностно-дальномер-ной импульсной системы радиоуправления Р-7, использовавшей два наземных пункта радиоуправления, отнесенных на сотни километров от плоскости стрельбы, на Р-9А реализовали однопунктовую малобазовую фазовую систему радиоуправления, не предъявлявшей жестких требований к дислокации наземной аппаратуры. Устройства радиокоррекции использовались в конце работы 2-й ступени для боковой коррекции и выработки "предварительной" и "главной" команд.

Операции ручной стыковки и отстыковки множества разъемов, связывавших ракету с наземным оборудованием, не обеспечивали требуемой боеготовности. Сокращение же числа разъемов за счет разводки коммуникаций по "потребителям" на ракете утяжеляло конструкцию.

В ОКБ-1 нашли оригинальное решение, применив переходную раму стартового стола, при наземной эксплуатации являющуюся частью ракеты, но остающуюся после старта на Земле. Связь с разъемами на 2-й ступени осуществлялась через отбрасывавшийся при старте желоб бортовых коммуникаций, проходивший вдоль корпуса ракеты. Эти технические решения позволили многократно уменьшить число стыков систем "переходная рама - наземное оборудование" в сравнении с коммутируемыми на заводе и многократно проверяемыми стыками "ракета - переходная рама". Сама же переходная рама оказалась всего вдвое легче всей незаправленной ракеты.

Принципиально важным стал вопрос длительного хранения в войсках жидкого кислорода, для чего потребовалось создать новую высокоэффективную тепловую изоляцию. ОКБ-1 предлагало уже применявшуюся на космических аппаратах экранно-вакуумную теплоизоляцию -пакет из примерно сотни листов блестящей металлической фольги, разделенных слоями стеклотканевой сетки. В.П.Бар-мин был сторонником относительно дешевой и более подходящей для стационарных хранилищ порошково-вакуумной изоляции на основе перлита.

В обоих вариантах предусматривалось создание высокого вакуума между стенками хранилища. Применение специального форвакуумного насоса в сочетании с двумя адсорбционными помпами позволило достигнуть вакуума на уровне 10'3...10'4мм.рт.ст. При этом газовая холодильная машина возвращала испарившийся кислород в хранилище. В целом, в процессе создания комплекса с Р-9А удалось снизить суточные потери кислорода с 15% до 0,05...0,2%.

Важнейшим новшеством стало использование в системе заправки переохлажденного до -210°С кислорода. За счет уменьшения вязкости и исключения вскипания переохлажденного окислителя при контакте с конструкцией многократно сократилась продолжительность заправки, обеспечивалось стояние заправленной ракеты в течение 10 часов. Кроме того, за счет повышенной плотности кислорода увеличивалась его масса при прежних объемах баков.

С учетом майского 1960-го постановления началась разработка шахтных стартов для МБР и РСД. Применительно к Р-9А шахтный комплекс получил наименование "Десна-В" ("высокозащищенный"), а исходный вариант стал именоваться "Десна-Н" (наземный). Разработку поручили Бармину. За основу шахтного комплекса приняли ранее отработанный для янгелевской РСД Р-12 "свободный" старт под действием тяги двигателя без применения направляющих.

Полноразмерный макет Р-9А вместе с ее основным конкурентом - Р-16 - продемонстрировали Н.С.Хрущеву при посещении полигона в конце лета 1960-го. Отмечалось, что руководитель партии и правительства более благосклонно заслушал доклад Янгеля, а не Королева. Кроме того, разработка Р-9А явно отставала от начатого еще в 1956-м процесса создания Р-16. Только в августе 1960-го начались огневые стендовые испытания кислородных двигателей для Р-9А, подтвердившие опасения Глушко. Произошло немало аварий - сказались высокочастотные колебания в камере.

Для ускорения начала летных испытаний временный старт (площадка 51) для Р-9А соорудили на 5- НИИП (он же полигон Тюра-Там, он же космодром "Байконур") на удалении 300 м от площадки №1, с которой пускали "семерки". Это позволило использовать ранее созданное заправочное и другое оборудование, но грозило разрушением обоих стартов в случае аварии.

Однако первая авария, точнее -страшная катастрофа поджидала не Р-9А, а опережающую по срокам Р-16. Смерть главнокомандующего Ракетными войсками маршала Неделина и еще 91 ракетчика в результате несанкционированного включения двигателя при аварийных работах на ракете 24 октября 1960-го грозила любыми "оргвыводами", вплоть до прекращения разработки, но партийно-правительственное руководство проявило достойную мудрость.

Гонка подлипчан и днепропетровцев продолжилась, и вновь впереди оказался Янгель и его сотрудники. Частично успешный старт второй летной машины Р-16 состоялся в феврале 1961 -го, а спустя месяц и один день третья ракета благополучно дошла до цели.

Первый старт Р-9А состоялся за три дня до полета Гагарина в отсутствие главного конструктора, поглощенного подготовкой пилотируемого запуска, и едва не сорвался из-за утечки кислорода в фланцевом соединении у стартового стола. Тут и проявилось мужество заместителя Королева Л.А. Воскресенского, по свидетельству Б.Е. Чертока со смекалкой барона Мюнхгаузена ликвидировавшего течь посредством собственного берета, смоченного опять-таки собственной, так сказать, "биологической жидкостью" и мгновенно замерзшего в парах кислорода. Ракета ушла со старта, но из-за отказа одного из клапанов потеряла управляемость на участке работы 2-й ступени.

Второй пуск успешно провели в апреле в присутствии Королева. Однако при третьем пуске ракета упала и разрушила старт. Погиб человек, вопреки инструкциям находившийся в потерне. Причиной этой и, по крайне мере, двух третей последующих аварий стали высокочастотные колебания в камере двигателя.

Из 15 пусков, выполненных до 26 октября, только шесть удалось отнести к числу удовлетворительных. Затем испытания прервали почти на пять месяцев для доработки двигателей - изменили систему пуска, камеры укоротили на 120 мм. Последующие три пуска, начиная с марта 1962-го, хотя и оказались неудачными, но не из-за отказов 1-й ступени. После того, как 20 апреля на 35 секунде работы 1-й ступени разрушился шланг горючего, пришлось ввести дополнительный кронштейн его крепления.

С апреля по июль 1962-го провели еще восемь успешных пусков, но заказчик не рекомендовал комплекс к принятию на вооружение, так как длительность предстартовой подготовки наземного старта комплекса "Десна-Н" составила 2 ч, что втрое превышало подлетное время МБР вероятного противника.

Уже в мае 1962-го решили создать модернизированный комплекс "Долина", при этом общее руководство созданием наземного оборудования и разработку части его агрегатов взял на себя Королев. С привлечением ряда смежных организаций ему удалось обеспечить системный подход к делу и создать первую в нашей стране практически безлюдную автоматизированную систему подготовки к старту - почти все операции с вывоза ракеты из хранилища проводились без участия людей, что повышало безопасность и безошибочное осуществление работ.

В октябре 1962-го опять случились две аварии при выходе двигателей 1-й ступени на режим, которые привели к разрушению "правой" пусковой площадки 321-го комплекса "Десна-Н" и площадки №51. Мало того, что весь фейерверк обошелся в 2 млн.руб. По свидетельству заместителя Королева Чертока, два неудачных пуска в октябре сорвали эксперименты по оценке воздействия на ракеты высотного ядерного взрыва в ходе, так называемой "операции К-4".

Авария принесла не только неизмеримый в денежном исчислении ущерб. Взрывы стали последними перед заключением Договора 1963-го, запретившим испытания в атмосфере и в космосе. Так, опять проявили себя высокочастотные колебания в камерах двигателей, устраненные лишь на стендовых испытаниях. То, что вибрации возникали только в полете, а не на стендах Глушко, как выяснилось позднее, определялось прогревом переохлажденного кислорода при затянувшейся предстартовой подготовке ракеты.

Третий этап испытаний проводился как совместные летно-конструкторские, в основном, военными испытателями с 11 февраля 1963-го, при этом через 11 дней произвели первый пуск с "Долины". Первый успешный старт из шахтной пусковой установки состоялся 27 сентября. Вскоре, в очередную годовщину катастрофы с Р-16, произошла трагедия - от искры, проскочившей при замене лампочки в перенасыщенной кислородом шахте вспыхнул пожар. Погибло шесть человек.

Этим подтвердились опасения американцев, не решившихся осуществлять заправку "Атласов" непосредственно в шахте до подъема на поверхность. Но янки почему-то не проявили эту осмотрительность в космических кораблях "Аполлон", что стоило жизни трем астронавтам, сгоревшим в кислородной атмосфере при наземной тренировке. Да и несчастье на Байконуре не стало последним - немало людей пострадало и позже при эксплуатации Р-9А.

В течение без малого года -до 2 февраля состоялось 25 пусков, в том числе 17 успешных. Еще до их завершения началось строительство боевых стартовых позиций, как наземных, так и шахтных. Два ракетных полка с наземными стартами под Козельском и один в Плесецке поставили на боевое дежурство в декабре 1964-го, а первый полк с шахтными пусковыми установками под Козельском - за 5 дней до нового года. Серийное производство Р-9А, как и "семерок", осуществлялось на заводе №1 в Куйбышеве, так как ранее выделенный для них завод № 1001 в Красноярске уже выпускал Р-14.

Комплексы с ракетой Р-9 официально приняли на вооружение в июле 1965-го. Однако они успели безнадежно устареть уже по окончании первого этапа летных испытаний, еще осенью 1961-го. До того работы по "девятке" были оправданы как своего рода подстраховка на случай неудачи с Р-16.

Несмотря на катастрофу 1960-го, испытания днепропетровских ракет осуществлялись столь успешно, что еще до их завершения октябрьским 1961-го постановлением правительства Р-16 поставили на боевое дежурство. Два полка Р-16 в Юрье, один - в Нижнем Тагиле и боевая стартовая станция в Тюра-Таме встали на боевое дежурство 1 ноября 1961-го, за 3 года до частей с Р-9А. Полк с шахтными Р-16У заступил на боевое дежурство в феврале 1963-го, а в июне Р-16У приняли на вооружение.

Хотя "девятка" и была легче Р-16 (80,4 т против 142 т), короче (24,227 м против 30 м), имела меньший диаметр (2,68 м против 3 м), это не снижало стоимости стартовой позиции из-за сложного кислородного оборудования. Поточности Р-9А раза в полтора превосходила Р-16, но это достигалось применением уязвимой в боевых условиях системы радиоуправления. Кроме того, при огромных мощностях термоядерных зарядов точности Р-16 вполне хватало для уничтожения площадных объектов типа городов, а против ракетных шахт вероятного противника обе ракеты были неэффективны.

Максимальная дальность обеих ракет, в частности, 12000-13000 км для Р-9А с "тяжелой" головной частью и до 16000 км с "легкой" - явно превышала разумные пределы, определяемые расстоянием между основными районами США и СССР. Не реализовались и планы создания космического носителя на базе Р-9А. По количеству развернутых пусковых установок Р-9А почти на порядок уступала Р-16 (27 стартов против 180). Обе ракеты сняли с вооружения в конце 1970-х для того, чтобы в условиях Договора ОСВ-1 обеспечить развертывание новых морских комплексов.

Р-9А, "за глаза" названную американцами SS-8, ни разу не показали на парадах. В зарубежной литературе под этим индексом печатали фотографии провозимых по Красной площади макетов ни разу не летавших янгелевских Р-26. Только перед "Олимпиадой-80" макет Р-9А установили перед Музеем вооруженных сил по указанию министра обороны Д.Ф.Устинова, с нескрываемым изумлением обнаружившего "старушку" Р-5М при посещении этого музея.

Баллистическая ракета Р-9

После "семерки" и "Атласов" кислород был неуместен на боевых ракетах. Пути развития у оружия и космических носителей разошлись, как когда-то у танков и тракторов. Продолжение эпопеи создания Р-9А в 1962-1964 годах, а тем более - принятие ее на вооружение трудно объяснить чем-либо, кроме привилегированного положения Королева. Р-9А стала безнадежно опоздавшим шедевром - наподобие бомбардировщиков В-36 и Ту-85, тяжелого крейсера "Сталинград" или лайнера "Юнайтед Стейтс", завоевавшего "Голубую ленту Атлантики", когда пассажирские потоки уже перешли к авиационным компаниям.

Говорят, что генералы всегда прекрасно готовы к войне, но только к прошедшей, а не к будущей. В ОКБ-1 реализовали изумительные конструкторские решения в бесперспективном в общем замысле ракетном комплексе. Переходная рама стартового стола и отбрасываемый желоб бортовых коммуникаций были идеальными для наземных комплексов, катастрофическая уязвимость которых выяснилась задолго до первого пуска Р-9А.

Все премудрости с переохлажденным кислородом и скоростной заправкой реализовались в те годы, когда Челомей и Янгель начинали отработку комплексов УР-100 и Р-36 с отдельными стартами "ОС", в которых упрощение, удешевление и, самое главное, повышение стойкости достигались полным отказом от хранилищ топлива в стартовом комплексе. Ракеты на азотном тетраоксиде и несимметричном диметилгидразине заправлялись от подвижных агрегатов, а затем многие годы и даже десятилетия стояли в шахтах в полной боеготовности. Такая система эксплуатации заодно практически исключила опасную работу личного состава с ядовитым "гептилом".

Иное дело, что отработанные на Р-9А технические решения нашли себе место на космических ракетах-носителях специальной разработки - Н-1 и "Зенит". Видимо, и при создании боевой ракеты С.П.Королев, пусть и неосознанно, служил основной цели всей своей жизни - продвижению человека в глубины космоса.

Но, с другой стороны, в области военного ракетостроения Королев еще в конце 1950-х пошел самым перспективным, но в то время еще не проторенным отечественной наукой и промышленностью путем создания твердотопливных ракет. В этом направлении боевая ракетная техника развивалась в абсолютном большинстве зарубежных стран. Королевские РТ-1 и РТ-2 были в числе первых отечественных управляемых баллистических ракет на твердом топливе. Но это уже совсем другая история.

Реклама: